«Корпорации говорили, что нет смысла учить детей программировать»

Начинали как волонтеры в 2014 году

Кодабра началась в 2014 году с волонтерских уроков для детей. Мой партнер Дмитрий придумал проводить в школах серию бесплатных занятий на языке программирования Скретч — этот язык создали в Массачусетском технологическом университете, и он позволяет без кода создавать игры.

Скретч — визуальный язык. Это значит, что ребенку не нужно писать код, чтобы создать свою игру. Игра собирается по блокам, как в конструкторе Лего, но всё равно нужно выстраивать логику: какой объект как будет двигаться и на какие команды реагировать.

Интерфейс десктопной версии Скретча: слева команды, которые можно соединять друг с другом и превращать в игру, справа — выбранные персонажи и объекты

Скретч настолько прост, что на нем можно учить программированию и созданию игр детей 7-9 лет, поэтому мы решили проводить уроки у учеников 1-3 классов. Но в школу нас не пустили: чтобы провести урок, нужно собирать справки, доказать свой преподавательский стаж и принести диплом о педагогическом образовании. Поэтому мы договорились через родителей, которые иногда для детей заказывают познавательно-развлекательные и образовательные услуги в школу, через друзей и знакомых. Так нас пустили в первую, вторую, третью школу Москвы.

Как волонтеры мы проводили разовые бесплатные занятия и увидели, что дети с удовольствием создают игры, радуются, когда получается, и быстро осваивают Скретч — понимают, как выстроить логику, чтобы персонаж делал то, что они хотят. Конечно, речь о базовом уровне. И нас это стало всё сильнее увлекать.

Мы рассказывали о своем опыте на форумах программистов и Хабре. Люди с разных городов читали, откликались на нашу идею и тоже шли в школы. Для них мы проводили созвоны по скайпу и рассказывали всё: как обучать детей; как договориться со школами; что делать, если ребенок захотел в туалет.

Так развивалось волонтерское движение: через инициативы, выступления на форумах, общение с учителями. При этом у нас была основная работа на полный день. Утром до работы мы могли ездить в школы возле дома, а в обеденный перерыв — в школы возле работы, чтобы успеть провести занятие и вернуться в офис за час.

В себя как предпринимателя я не верила

В бизнес Кодабра превратилась в 2015 году — мы выиграли премию Гугла в номинации «Лучшая некоммерческая организация в сфере обучения детей Computer Science» и получили грант на некоммерческую деятельность. На эти деньги мы закупили ноутбуки и проводили обучение в детских домах, ездили в Новосибирск и Подмосковье в центры для детей с расстройствами аутистического спектра.

Но чтобы реализовать грант, нужно было много времени, совмещать с работой не получалось. И мой партнер Дима предложил мне уволиться с работы и заниматься только Кодаброй. С одной стороны, мы хотели реализовать грант, а с другой — начали искать бизнес-модель, при которой сможем существовать сами, без грантов. Решили, что я пока буду заниматься грантом и искать продукт, за который люди будут платить.

В себя как предпринимателя я не верила, были сомнения, но в какой-то момент сдалась под напором партнера и решила попробовать. Подумала: попробую, а если не выйдет, через полгода вернусь на наемную работу.

Попробую, а если не выйдет, через полгода вернусь на наемную работу

И я попала в акселератор Высшей школы экономики. Он тогда был социальным, для некоммерческих проектов. Среди участников были основатели и детских проектов, которые уже начали зарабатывать деньги. Они уже знали, как найти помещение, опубликовать рекламу, провести мероприятие, собирать деньги. А я не понимала в бизнес-моделях, роад-мэпах, ревью, и все-все бизнес-термины мне были неизвестны. Поэтому повторяла за другими проектами — не идеи, а организационные моменты.

У нас были идеи проводить мастер-классы с айтишниками. И когда мы проводили первое мероприятие, второе, третье, у нас весь зал был заполнен до отказа, а билеты раскупали за несколько дней. Мы удивлялись: с любой идеей раз — и выкупались все места.

Фото с фестиваля Digital Fest — мы делаем его сами. Девочка рисует обычным маркером, а картинку, которую нарисовала, видит в очках

Это был 2015 год, мы проводили мероприятия и получали небольшую выручку. Мой партнер Дима работал на основной работе, я занималась Кодаброй, а он платил мне из своей зарплаты — делил свою зарплату на меня и себя, чтобы инвестировать выручку с мероприятий в Кодабру.

Первый курс провели по просьбе родителей

После успеха мастер-классов я начала задумываться над тем, чтобы сделать курс. И в это же время мне в фейсбуке написала мама ребенка, которая предложила провести интенсив в их помещении. Хотя до этого мы проводили только мастер-классы, а это не то же самое, что пятидневный курс, я согласилась, но решила не нанимать преподавателя, а провести его самой: придумала программу, пришла и поняла, что всё идет не по сценарию.

Это я провожу урок для детей 8-12 лет по созданию игровых миров в Роблоксе

Дети хотели делать что-то свое, а не то, что я придумала и предложила. Затыки у них совсем не в тех местах, о которых я подумала заранее, поэтому я подстраивалась под детей на ходу. Помогло, что я по образованию программист и смогла отойти от сценария урока, ответить на вопросы и на ходу решать задачки по программированию.

На третьем занятии дети уже делали свои проекты. Чтобы успеть помочь каждому проекту, я объединяла учеников в группы по 2-4 человека, например по игровой логике проекта. После курса родители говорили, что детям нравилось, они были увлечены и с удовольствием бежали на занятия — не то что в школу.

После курса я решила организовать детский городской лагерь — такой, в который дети приходят утром, занимаются и вечером уходят домой. Что-то, по формату похожее на детский сад. Утром дети программировали, а после обеда к ним приходили айтишники из разных компаний и рассказывали:

• как создаются игры;
• как люди работают в айти-компаниях;
• какие проблемы решают на работе;
• какие проекты планируют делать.

Спикеры были молодые, контактные, харизматичные и нравились детям. Дети увлекались, среди них культивировалась мысль, что быть программистом круто, и они хотели быть как спикеры. У Димы до Кодабры был айти-стартап в облачной сфере, и он был известен в этой сфере: выступал на конференциях, знал айтишников из разных компаний и знакомил меня с ними. А я потом уже договаривалась о выступлениях.

На каждую смену в лагере к нам приходили по три айтишника, мы им ничего не платили — они делали это ради хороших эмоций. Представьте, к детям 6-14 лет приезжал на лонгборде разработчик игр из Мэйл-ру-груп, такой весь яркий и с чубчиком. И мы брали подушки, ноутбуки, приходили в Новодевичий сквер и слушали, общались, задавали вопросы. Всё получалось как-то органично.

С точки зрения организации можно выделить три вещи:

• лицензия — лагерь, мастер-классы и курсы мы проводили не как обучение, а как организацию детского досуга — в этом случае не нужно получать лицензию;
• помещение — я посмотрела, как делают другие городские лагеря, и увидела, что они договариваются с библиотеками. Тоже нашла несколько библиотек в Москве, сходила во все подходящие и договорилась с одной рядом с Новодевичьим монастырем;
• билеты и промо — мы опубликовали мероприятия на Таймпаде, запустили рекламу и начали записывать людей.

Родители платили за лагерь, но выручка была небольшой, поэтому я попросила помочь младшую сестру — ей тогда было 16 лет — и сама работала вожатой и преподавала.

Родители говорили, что дети едут на машине домой из лагеря и достают ноутбук, чтобы порешать задачи и поделать задания. Приезжают домой и хотят быстрее лечь спать, чтобы скорее настало завтра, а с утра бегут скорее в лагерь, не завтракая. Но родители не понимали, что делать с интересом ребенка дальше: «Слушайте, это всё классно, ребенок вовлечен, но что дальше? Куда мы с его желанием пойдем, если нет никаких курсов?»

Слушайте, это всё классно, ребенок вовлечен, но что дальше? Куда мы с его желанием пойдем, если нет никаких курсов?

Это были не первые родители, которые просили курсы, но мы с Димой не хотели их делать: казалось, что будет сложно всё организовать, найти помещение, клиентов, отобрать преподавателей. Единственное, что у нас уже было — ноутбуки, мы их купили на деньги гугловского гранта еще для бесплатных занятий.

Запустили три курса: по Скретчу, Майнкрафту и Юнити

Но всё же мы решились запустить курсы и придумали три:

• по Скретчу для детей 6-8 лет;
• по Юнити — это профессиональная платформа для разработки игр — для детей старше 10 лет;
• по Майнкрафту для всех.

Майнкрафт — популярная игра, и мы придумали с ее помощью вовлекать детей в программирование, электронику, схемотехнику.

Когда мы запустили курс по Майнкрафту, получили огромное количество заявок. Я думаю, это произошло по двум причинам: еще не было рынка обучения детей программированию, а увлеченность Майнкрафтом беспокоила родителей.

Не было рынка обучения детей программированию. В то время не было детских школ программирования. В корпорациях нам говорили, что нет смысла учить детей программировать: компаниям интересно учить потенциальных работников, например студентов последних курсов вузов.

Но у нас была другая мысль: чем раньше ребенок начинает заниматься, тем более сложные и интересные задачи он окажется способен решать. У него формируется мышление, логика, а среди множества айти-направлений он может найти то, что будет нравиться именно ему. При этом необязательно потом идти в программисты — с помощью программ можно решать разные задачи и в других сферах.

Дети и преподаватель обсуждают проект, который делают вместе. На футболках — персонаж Кодабры

Родителей беспокоил Майнкрафт. Родителей беспокоило, что ребенок много часов проводит в игре и будто ничем полезным не занимается. И когда мы говорили, что через Майнкрафт вовлекаем ребенка в программирование и учим, у них появилась мысль: ладно, пусть уж если играет, то хотя бы с пользой.

В курсе по Майнкрафту мы учили детей разным вещам:

• создавать совместные постройки по типу восьми чудес света;
• договариваться и работать в команде;
• изучать материалы, из которых делаются постройки;
• использовать блоковые языки игры;
• создавать 3D-модели на языке JavaScript.

Когда ребенок приходит на курс по Майнкрафту, он уже знает, как играть в игру. И в этой привычной среде учится решать задачки, строить электрические логические схемы — ему не надо привыкать к инструменту. С другой стороны, детям настолько всё понятно, что они быстро улетают в космос: начинают играть, захватывают здания друг друга и забывают об учебе. Поэтому преподаватель должен быть сильным и крутым, чтобы вовлечь детей в обучение и сделать то, что запланировано по уроку.

До марта 2020 года работали только в офлайне

До пандемии все курсы у нас проводились в офлайне, а по скайпу было только индивидуальное обучение. Мы не планировали уходить в онлайн, но в марте 2020 года выручка сократилась на 90%, и мы решили переводить полторы тысячи детей в онлайн.

Параллельно перезапустили лендинги, воронку продаж, рекламу — буквально за два дня. У нас была база с 50 000 контактов, но она плохо конвертировалась в онлайн, потому что родители хотели офлайн — говорили, что подождут, пока пройдет коронавирус, и вернутся в сентябре.

Чтобы понять, как продавать продукт в онлайне, я стала сама звонить родителям и разговаривать. Хотела понять, чем их заинтересовать, какие у них проблемы сейчас. Два дня звонила с утра до вечера, вот что мне отвечали:

• ребенка увезли в лес, чтобы он не поймал коронавирус, и тут нет интернета, а ему пока не нужно обучение;
• у ребенка началось обучение в онлайне в школе, и его уже тошнит от этого всего;
• у ребенка стресс из-за плохой организации школьного обучение, и на дополнительное обучение родители пока не готовы;
• родители переживают, что их сейчас уволят с работы, поэтому не готовы тратиться.

Это были самые популярные вещи, которые называли родители. Но мы запустили рекламу, и через несколько дней пошли заявки.

Я увидела, как проводится обучение онлайн, поняла, что легко можно контролировать любое занятие, увидела, как общаются дети. У нас стали учиться дети из Москвы, Калининграда, Новосибирска, Англии, Франции, Германии. И у них совершенно другие разговоры начались между собой. Не в смысле более высокие, а просто дети стали чаще приходить на занятия пораньше, чтобы обсудить, кто в какие игры играет, как живет и на кого подписан в тиктоке. И я поняла, что курсы в онлайне — крутой формат: дети из разных городов и стран могут учиться вместе, расширять кругозор и видеть мир шире и насыщеннее, чем в офлайне.

Учим детей, но рекламу показываем родителям

За обучение платят родители, поэтому рекламу мы показываем им, а не детям. Есть две схемы, по которым мы привлекаем: через пользу и поддержку интереса.

Через пользу. Родитель видит рекламу об обучении детей программированию, созданию игр и думает, что это интересно. Его ребенок много времени проводит в играх, а если отправить на курсы, будет какая-то польза. Как-то один родитель сказал: «Я хочу, чтобы ребенок понял, что можно не просто играть на айфоне, а создать этот айфон самому».

Я хочу, чтобы ребенок понял, что можно не просто играть на айфоне, а создать этот айфон самому

Такие родители показывают ребенку курсы и спрашивают, интересно ли ему. Выбирают подходящий курс и приходят на обучение.

Через поддержку интересов ребенка. Например, ребенок играет в Майнкрафт и видит на ютубе, что можно делать какие-то крутые штуки с помощью программирования, но не понимает, как. А мама и папа не могут ему помочь, потому что сами не знают. И ребенок условно начинает дергать маму за руку: «Мама, я хочу, мама, надо куда-то пойти, мам, мам». И мама в итоге начинает искать, как поддержать интерес ребенка, и находит нашу рекламу на фейсбуке или в гугле.

Рекламный видеоролик для сторис в инстаграме: призываем маму поддержать интерес ребенка к играм и компьютерам

Бывает, что ребенок сам оставляет заявку, мы всегда с детьми с удовольствием общаемся: «Как дела? Почему захотел? Почему ты откликнулся? Что тебе было интересно?» Но нужно получить контакт родителей, потому что сам ребенок не может оплачивать учебу плюс тут нужно согласовывать расписание с родителями. Он может передать информацию папе или маме, и уже они свяжутся с нами, но это прям ручная работа. Массово детей конвертировать в оплаты тяжело, мы не умеем это делать.

Ученики проходят путь от интереса к играм до поступления в вузы

У нас есть продуктовый вишин — пользовательский путь учеников. То, как ребенок развивается в Кодабре, с каким запросом приходит и как меняется его состояние. И для каждого возраста и запроса в школе есть свои курсы.

6-8 лет — интерес к играм. Хочу быть крутым в Майнкрафте. Дети приходят с ярким живым детским интересам к играм. И все курсы для этого возраста выстроены так, чтобы этот интерес поддерживать и усиливать. Чтобы когда ребенок научился одному, ему захотелось сделать дальше что-то еще, еще и еще.

Парень презентовал проект на мастер-классе по веб-разработке и показал свою крутость

В это время у ребенка должна четко формироваться установка «Я могу! Вообще классно, мама смотри, у меня получилось!» И это «у меня получилось» нужно закреплять, и тогда ребенку не страшно пробовать дальше. Вторая штука, которая должна произойти, — сильный контакт с преподавателем. Если преподаватель зацепит ребенка, значит, ему захочется дальше с ним идти, как со старшим товарищем, старшим братом.

При этом курс не должен быть сложным. Если учиться будет тяжело, ребенок скажет: «Да нафига мне это вообще надо? Вот лежал, в потолок плевал, хорошо было. Всё, мама, отстань!»

8-10 лет — расширение контекста. На этом этапе ребенок начинает видеть связь между физическим миром, например законами физики, математикой, и виртуальным миром.

Ребенок программирует какого-то персонажа, и персонаж в игре висит в воздухе, потому что у него нет силы притяжения по умолчанию. Ее нужно сначала запрограммировать, чтобы персонаж стоял на земле. И ребенок такой: «В смысле? А почему это не выглядит как в жизни?»

И тут ребенок узнает огромное количество физических законов, которые мы просто не замечаем и с которыми как раз он столкнется уже позже на уроках физики.

У ребенка расширяется кругозор: он понимает про физику, математику, разные предметы; про мир, где есть дети с другими увлечениями из разных стран

10-12 лет — поиски себя. Ребенок уже какие-то вещи попробовал, ему уже что-то надоело. И он ищет, чем ему интересно заниматься: «Я хочу программировать игры на серьезных платформах. Или нет, я хочу создавать свои видеоролики и быть крутым блогером. Хотя я вообще-то хотел стать архитектором. Точно! Хочу заниматься 3D-моделированием».

Я хочу программировать игры на серьезных платформах. Или нет, я хочу создавать свои видеоролики и быть крутым блогером. Хотя я вообще-то хотел стать архитектором. Точно! Хочу заниматься 3D-моделированием

Наша задача — выстраивать курсы так, чтобы ребенок в этот период много раз ошибался и не боялся этого. Мы учим ошибаться и видеть в этом плюсы для себя, потому что детям это дается тяжело: школа не дает ошибаться, родители тоже. Родители могут сказать что-то вроде: «Мы тебя отдали на эти курсы, деньги потратили, а никакой пользы — ты перестал ходить!»

Мы же наоборот, ставим перед собой задачу научить ребенка ошибаться. И если преподаватель видит, что ребенок потерял интерес к курсу, он должен пообщаться с ним и предложить перейти на другой курс. Или увидеть, что ребенок ошибся, что-то не получается, как он хотел, и поэтому психует, — и помочь ему это преодолеть.

12-14 лет — самоопределение. Это пока не про профессию, а про узкий интерес, например, ребенок решил программировать на Python или заниматься разработкой нейронных сетей. И начинает глубже изучать инструменты.

Здесь уже больше командной работы, разделения даже задач, уже есть свой аналог трелло с карточками, задачами, дедлайнами. И в этот момент ребенок должен утвердиться в том, что да, мне это нравится, я хочу это делать.

15-17 лет — движение к цели. Ребенок определился и ставит себе цель, например поступить в вуз на архитектора зданий. Значит, ему нужно глубже разобраться в моделировании, 3D-Max. Он уже выходит на индивидуальное обучение, мы продумываем стратегию, как ему поступить в вуз: сдать ЕГЭ, подготовить портфолио, сделать творческий проект.

Ребенок необязательно проходит весь путь от интереса до профессии. Он может прийти в любом возрасте с любым запросом и начать со своей ступени.

Преподавателей набираем среди студентов старших курсов

Наши преподаватели — в меньшей степени педагоги, это студенты четвертого-пятого курсов, которые учатся на программистов. Когда вышли в онлайн, стало проще, потому что теперь мы можем со всей России собирать крутых ребят.

Преподаватели Кодабры

Нам важно, чтобы преподаватель был таким айти-гиком с широким кругозором, умел находить общий язык с детьми и держать их внимание, был харизматичным — у каждого преподавателя должна быть харизма, которая поможет ему создавать свою атмосферу на занятиях, такую среду, чтобы дети приклеивались к преподавателю.

У нас пятиступенчатая система отбора:

1. Интервью, чтобы посмотреть на общую адекватность, что человек действительно тот, кем себя представляет, что у него есть технические знания, что он, в общем-то, умеет общаться — базовое всё.

2. Техническое задание — проверяем технические навыки.

3. Видеоролик с самопрезентацией, где мы как раз смотрим на софт-скиллы, умение говорить, харизму, креативность.

4. Совместный этап с действующими преподавателями. Они общаются, решают задачи, а мы смотрим, как человек ведет себя в команде, насколько готов работать с проблемами и так далее.

5. Стажировка: кандидаты приходят на занятие, помогают преподавателю его вести, общаются с детьми. Это как раз финальный этап, когда мы отсеиваем кандидатов по обратной связи наставника.

Сейчас у нас 110 сотрудников, 70 из них — преподаватели, остальные занимаются маркетингом, продажами, финансами. В онлайне организовывать сотрудников стало проще: нет разницы, кто из какого города, — есть один ключевой куратор, который за всех отвечает и решает проблемы. У куратора есть помощник, и все вопросы и проблемы преподавателей распределяются между двумя людьми. Плюс есть внутренний интернет, слак, методички, регламенты, обучение и всё, что нужно для работы.

У нас нет уроков в записи, только в онлайне

Может показаться, что в онлайне можно один раз записать курс и крутить его на все группы учеников еще год, но никаких записей у нас нет. Чтобы работать с детьми в группах, поддерживать их вовлеченность, занятия должны проходить в моменте.

При этом преподаватели не придумывают уроки сами: курсы разработаны, есть стандарты, методички для преподавателей, в которых написано, как объяснять термины, как проводить занятие, отвечать на вопросы. Еще есть методичка для ребенка на случай, если он пропустил занятие. Ребенок может сам заниматься по методичке — там всё подробно и с картинками объясняется.

В 2015 году у нас не было методичек, и каждый преподавал, как может. Но выдавать одинаковое качество, понимать, куда мы ведем ребенка, без программы и методичек невозможно. Кроме стандартов, есть ключевые принципы:

• каждое занятие должно заканчиваться результатом для ребенка. Результат должен вдохновлять и вызывать желание прийти на следующее занятие, сделать домашку, что-то погуглить;
• преподаватель не круче ребенка — они оба крутые по-своему, а у преподавателя просто больше опыта. Вся система обучения должна выстраиваться в формате, когда преподаватель — не учитель, а старший товарищ;
• ребенку должно быть интересно — для этого детей нужно слышать, видеть, на что они реагируют, а на что нет, и уметь держать аудиторию;
• ни один курс не проводится ради курса: задача курса — не научиться 3D-моделированию, а создать свой игровой 3D-мир.

На основе этих принципов мы формулируем концепции для каждого курса. Придумываем некий курс, анализируем рынок, насколько он возможен. Дальше пишем концепт с планами всех занятий: что изучит ребенок, какой результат получит, какова цель занятия. Затем подробно расписываем в методичке.

С одного урока чистыми зарабатываем 400 рублей

Себестоимость одного урока — 7400 рублей. Из них наша чистая прибыль — 400 рублей. Остальное уходит на зарплаты, рекламу, налоги, производство уроков и техническую поддержку. Например, за один урок преподаватель у нас получает 1500-2000 рублей. А каждый месяц мы тратим на всё 5 500 000 рублей.

Для родителей есть два способа оплаты: купить часы на какой-то период, например на год, или купить определенный курс. Если берут часы, мы подбираем ребенку курс и гарантируем, что сможем подобрать другой, если первоначальный разонравится.